Ежегодник "Белоруссия и Украина:

история и культура"

Ежегодник 2005/2006  

А.В. Тихомиров  

БЕЛОРУССКАЯ ПРОБЛЕМАТИКА В ПОЛИТИКЕ ПОЛЬШИ В 1918–1920 ГОДАХ // Белоруссия и Украина: История и культура. Ежегодник 2005/2006 / Гл. ред. Б.Н. Флоря. – М.: Индрик, 2008. С. 292–307. 

Поражение Германии и ее союзников в ходе Первой мировой войны коренным образом изменило ситуацию в Восточной Европе. Одним из важнейших последствий поражения Центральных держав стало появление 11 ноября 1918 г. на карте Европы независимой Польши. Однако возрождение Польского государства стало прелюдией к новым военно-политическим потрясениям в Восточноевропейском регионе.

Буквально с первых дней независимости польское руководство начало готовиться к сражениям за воссоздание «великой Польши», намереваясь включить в состав Польского государства помимо земель с преобладанием этнических поляков земли Белоруссии, Литвы и Украины.

В отличие от руководства Германии, которое рассматривало Белоруссию в годы Первой мировой войны исключительно в качестве ресурсной базы, и кратчайшего пути в Россию, для правителей Польши обладание белорусскими землями имело принципиальное значение. На протяжении нескольких столетий Польша и Великое княжество Литовское, ядром которого являлись литовские и белорусские земли, составляли федеративное государство – Речь Посполитую. После разделов Речи Посполитой в конце XVIII в. земли Белоруссии были включены в состав Российской империи, но это не привело к исчезновению на них польского влияния. Более того, в первой половине XIX в. польское культурное воздействие на Белоруссию усилилось, несколько уменьшилось оно лишь во второй половине столетия, когда царское правительство активизировало проведение на белорусских землях политики «укрепления русских начал».

Польское руководство полагало, что сумеет поставить восточные территории («кресы») под свой контроль без особых проблем, опираясь на поддержку проживавших там поляков. В конце 1918 – начале 1919 г. в пределах Польши появились польские национальные советы земель Литвы, Белоруссии и Украины. В январе 1919 г. в Варшаве были созданы Президиум польских Советов Белоруссии и Комитет защиты кресов[1]. Одновременно на белорусских землях, преимущественно в Виленской, Гродненской и Минской губерниях, формировались отряды «самообороны от большевизма» (первоначально польское правительство выделило на нужды «самообороны» 60 тыс. марок, затем увеличило сумму до 300 тыс.[2]). 25 ноября 1918 г. в Польше началось формирование «литовско-белорусской дивизии», в которую вошли регулярные части из состава Варшавского военного округа.

В декабре 1918 г. отряды «самообороны» начали вооруженную борьбу против Красной Армии, но вскоре выяснилось, что оказывать эффективное противодействие советским войскам они не могут. Крупнейшей неудачей «самообороны» стала операция по захвату Вильно. В конце декабря 1918 г. поляки заняли город, который оставили немцы, но уже 5 января 1919 г. были выбиты оттуда красноармейцами.

Неудачи «самообороны» подтолкнули польское руководство к прямой военной интервенции против советских республик. 29 декабря 1918 г. был создан специальный военный округ Литвы и Белоруссии, командование которого отдало приказ о проведении всеобщей мобилизации мужчин старше 17 лет, независимо от их национальности. Одновременно польский Генштаб приступил к разработке плана войны против РСФСР.

В феврале 1919 г., после урегулирования отношений с немецкими военными, польские войска перешли в открытое наступление на востоке. Во второй половине апреля 1919 г. под контроль поляков попали Западная Белоруссия и город Вильно, который в начале ХХ в. был главным центром развития белорусской культуры. В августе 1919 г. польские войска заняли Минск, и лишь нежелание содействовать развитию успехов войск Деникина и Юденича побудило польское руководство приостановить наступательные операции в Белоруссии. Осенью 1919 г. было принято решение не продвигаться восточнее линии Двинск – Витебск – Орша – Могилев – Мозырь – Каменец-Подольский[3]. В конце 1919 г. польско-советский фронт на белорусских землях стабилизировался на линии Дрисса – Дисна – Полоцк – Борисов – Паричи – Птичь – Белокоровичи.

Польская общественность в массе своей воспринимала присоединение белорусских земель как естественный процесс, против войны открыто выступали лишь польские коммунисты. Однако в отношении способов управления «кресами» существовали разногласия. Часть польских политиков высказывалас за включение восточных земель в состав Польши в качестве ее провинций (сторонников данной идеи называли «инкорпорационистами»). Значительное их количество приверженцев инкорпорационных идей находилось в рядах Национально-демократической партии. Сторонники инкорпорации, считая, что белорусы, литовцы и украинцы не имеют «глубоких государственно-созидательных инстинктов» и поэтому всегда будут объектом манипулирования других государств, предлагали разделить восточные территории с Россией, положив в основу такого разграничения конфессиональный принцип.

Весьма четко идеи инкорпорации были сформулированы в памятной записке по вопросу о восточной границе Польши, которую 10 мая 1919 г. зачитал на заседании Партии Конституционного труда Я. Радзивилл. В ней, в частности, говорилось: «…Вдумаемся, в каком положении окажется Польша, даже присоединив Познанское воеводство, Пруссию и Силезию, сразу же после подписания мирного договора. У западной границы будет стоять извечный, непримиримый... и, в сравнении с нами, более многочисленный и экономически сильный враг, который имеет сильную поддержку в Восточной Пруссии и в «вольном городе» Гданьске. На востоке, безусловно, рано или поздно встанет огромная и сильная Россия.., которой будет сниться чудесная Варшава, которая будет мечтать о русском Львове и постоянно думать о православном Вильно…Невыгодное географическое положение Польши между двумя могущественными и враждебными соседями, не обеспеченный и не определенный доступ к открытому морю, открытые западная и северная границы и, наконец, ненадежное соседство на юге настоятельно требуют от нас принять меры к возможно более полному обеспечению себя на востоке. Политические границы должны нам обеспечить владение Вильно и Львовом, это значит, что они должны идти по линии, проходящей восточнее железной дороги, соединяющей эти два центра польской культуры, через Броды, Ровно, Сарны и Барановичи. Военная граница не может быть ничем иным, как линией двух могучих рек – Двины и Днепра, – и будет являться линией, отделяющей Европу от азиатско-византийского востока. Только установление этой линии создаст условия здорового экономического развития Польши»[4].

Альтернативные взгляды на перспективы развития польско-белорусских отношений высказывали члены Польской социалистической партии (ППС) и Польской крестьянской партии (ПСЛ-«Вызволене»). Идея создания федерации с народами «кресов» являлась одной из базовых установок программы ППС с момента возникновения партии[5]. В проекте резолюции о Белоруссии и Литве, предложенном Главному совету ППС 19 июня 1919 г., отмечалось, что совет признает полное право литовского и белорусского народов на государственную независимость: «будущее земель Великого княжества Литовского может определить только волеизъявление всех граждан, которые проживают на этих территориях»[6]. Что касается ПСЛ-«Вызволене», то еще в апреле 1917 г. на съезде этой партии была принята резолюция, в которой, в частности, говорилось: «Польский крестьянин, который помнит о давней унии, объединявшей братские народы Литвы и Руси, желает продолжить союз с ними, в основе которого лежит традиционная уния. Польский народ желает, чтобы соседние государства самостоятельно определили свою судьбу. Только тогда будет уверенность в возможности объединения Литвы и Белоруссии с Польским государством»[7].

Ю. Пилсудский относился к федералистским идеям скептически. В апреле 1919 г. во время беседы с главой польского правительства И. Падеревским он сказал, что не видит желающих присоединиться к федерации восточноевропейских народов[8]. Вместе с тем «начальник» Польского государства допускал возможность использования федералистских идей в политических целях. В письме, направленном своему соратнику Л. Василевскому 8 апреля 1919 г., он заявил: «Поскольку в мире господствуют болтовня о братстве народов и американские доктринки, я с большим удовольствием склоняюсь на сторону федералистов»[9].

22 апреля 1919 г. Ю. Пилсудский опубликовал обращение «К жителям бывшего Великого княжества Литовского», в котором заверил белорусов и литовцев, что польские войска пришли ради их освобождения от большевизма, в дальнейшем освобожденные народы получат возможность «без насилия или давления со стороны Польши решать свои внутренние национальные и религиозные дела», и пообещал создать гражданское правительство[10]. Но как позднее он сам признавал, обращение имело чисто пропагандистскую направленность (Пилсудский даже сознательно избегал в обращении упоминаний о Литве и Белоруссии)[11]. По воспоминаниям соратников, «начальник» Польского государства не хотел конкретизировать положения, которые содержались в его обращении, сделав это впервые лишь в сентябре 1919 г.[12]

Непоследовательность подходов польской политической элиты порождала двойственность и в реальной политике, проводимой полами на «кресах». Как отмечалось выше, поляки пытались позиционировать себя в качестве силы, способной освободить белорусов от власти большевиков. Польское руководство категорически отвергало возможность установления контактов с Советской Белоруссией, провозглашенной в январе 1919 г. В докладе, представленном комиссией по иностранным делам польского сейма депутатам последнего в апреле 1919 г., говорилось: «Польская республика… не может признать представителями, выражающими волю населения этих земель, советы, навязанные большевистскими войсками, не менее захватническими, чем войска бывшего царя»[13].

Придя в Белоруссию, поляки отменили все распоряжения и декреты, изданные советскими органами власти. Прежним владельцам возвращались национализированные имения, предприятия, недвижимость и т.д. (в случаях, когда они не спешили вступать во владение своей собственностью, та переходила под управление польских оккупационных властей). Была возобновлена частная торговля, свернутая в условиях политики «военного коммунизма», что позволило в сравнительно короткие сроки наполнить магазины товарами. При содействии американской военной миссии польские оккупационные власти демонстративно провели расследование по фактам уничтожения местных жителей органами ВЧК под Минском[14].

В феврале 1919 г. Ю. Пилсудский подписал декрет о создании при штабе Литовско-белорусского фронта Генерального комиссариата восточных земель (ГКВЗ) во главе с профессором Л. Колонковским (в апреле 1919 г. ГКВЗ возглавил полковник Ю. Осмоловский, крупный помещик из Полесья). 12 мая 1919 г. в Варшаве стало функционировать специальное представительство ГКВЗ, главными задачами которого объявлялись «информирование генерального комиссара о желаниях центральных властей» и ознакомление польского правительства с позицией ГКВЗ по всем вопросам, затрагивающим судьбу «кресов» (главой представительства был назначен граф С. Коссаковский)[15].

Генеральный комиссар назначал глав округов (первоначально на территории Белоруссии были созданы Виленский и Брестский округа, в августе 1919 г. к ним добавился Минский округ) и поветов, которые, в свою очередь, назначали волостных войтов и сельских старост (солтысов). В районах, прилегающих к линии фронта, власть находилась в руках военных. Даже когда польские представители пытались создать на местах выборные органы с участием местного населения, при определении кандидатур проявлялась чрезвычайная осторожность. Практически на все руководящие посты назначались помещики, а низший персонал рекрутировался из бывших чиновников и мелкой шляхты.

Польский оккупационный режим не был ориентирован на обеспечение гарантий личной неприкосновенности и имущественных прав населения. Главными задачами новых властей являлось снабжение тыла польской армии и использование материальных и людских ресурсов оккупированных земель для военных нужд. В этой связи значительное внимание уделялось усилению карательных органов – на «кресах» активно действовали жандармерия, служба безопасности, полиция. При необходимости тыловая администрация могла использовать воинские формирования[16].

На занятых поляками территориях проводились массовые аресты, заключение в тюрьмы и концлагеря, пытки, расстрелы, зачастую публичные. В первую очередь репрессии применялись в отношении лиц, которые были членами КП(б) Литвы и Белоруссии либо работали в советских органах власти. Часто жертвами репрессий становились обвиненные в «сочувствии к большевикам». Имущество репрессированных подлежало конфискации. Характерными чертами польского правления были оскорбления и рукоприкладство в отношении непольского населения.

Тяжесть оккупационного режима легла на плечи белорусского крестьянства. Помещики, которые возвращались в свои имения, требовали у крестьян возвращения земель, угодьев, инвентаря, предметов домашней обстановки, пропавших за время их отсутствия, и налагали на крестьян высокие натуральные платежи и штрафы за пользование землей, лесами, водоемами, чтобы компенсировать понесенный ущерб. Обычным явлением стали реквизиции в пользу польской армии. Жители деревень несли коллективную ответственность за повреждение средств связи, мостов, а также диверсионные акции партизан.

Непростым было положение белорусских рабочих. На большинстве предприятий рабочий день составлял от 12 до 15 часов (его продолжительность определял владелец предприятия). Заработная плата была низкой, но работодатели часто не выплачивали и ее, заменяя выдачей продуктов по мизерным нормам. Владельцы предприятий получили право подвергать рабочих экзекуциям, арестовывать, штрафовать. Полномочия профсоюзов были ограничены, часто они действовали под надзором жандармерии. На особо тяжелых работах использовались военнопленные. Низкие размеры зарплат не позволяли рабочим приобретать продукты и предметы первой необходимости, цены на которые резко возросли.

Существенной проблемой Белоруссии в 1919 г. стали эпидемии тифа, оспы, дизентерии, возникшие по причине недоедания, нехватки средств личной гигиены и лекарств. В особенно трудном положении оказались семьи, проживавшие в зоне бывшего русско-германского фронта периода 1915–1917 гг., хозяйство которых сильно пострадало.

Недовольство польским оккупационным режимом выражала и белорусская интеллигенция, первоначально выступившая в поддержку поляков. Например, представители Виленской белорусской рады и Центральной белорусской рады Гродненщины (данные организации были созданы в начале 1919 г.) приветствовали Ю. Пилсудского во время посещения им Вильно (апрель 1919 г.) и Гродно (июль 1919 г.). На торжественном приеме в городском театре члены Виленской белорусской рады благодарили его за освобождение белорусских земель от «узурпаторов-большевиков» и призывали продолжать наступление на восток вплоть до освобождения всей территории Белоруссии, включая Смоленщину[17]. Президум Центральной белорусской рады Гродненщины в апреле 1919 г. выражал уверенность в том, что польское правительство поможет белорусам обрести подлинную государственную независимость[18]. С большим энтузиазмом белорусские деятели восприняли виленское обращение Пилсудского от 22 апреля 1919 г.

Однако очень скоро выяснилось, что надежды оказались призрачными. Польские власти не просто игнорировали факт существования белорусского национального движения, но сознательно препятствовали его развитию на землях Виленщины и Гродненщины, рассматривая их как достояние Польши. Все политические объединения белорусов, созданные в начале 1919 г., распускались. Белорусские деятели, критически относившиеся к новой власти, арестовывались. Введенная поляками цензура препятствовала выпуску изданий, в которых осуждалась польская оккупационная политика (в частности, за размещение критических материалов были закрыты издававшиеся в Гродно газеты «Беларуская думка» и «Родны край»).

Мощный удар был нанесен по системе белорусского национального образования. В 1919 г. поляки закрыли Будславскую белорусскую гимназию, выселили из занимаемых помещений Минский белорусский педагогичский институт и Гродненскую белорусскую общеобразовательную прогимназию. Из-за недостатка средств прекратили свою деятельность учительские семинарии в Несвиже и Борисове, в сложных материальных условиях действовали белорусские гимназии в Слуцке и Вильно. Из 150 белорусских школ, созданных на Виленщине и Гродненщине во время немецкой оккупации, к осени 1919 г. осталось не более двадцати[19].

         Польские чиновники отказывались рассматривать документы, прошения и заявления, написанные не по-польски. Только на польском языке публиковались объявления и призывы, предназначенные для оповещения местного населения. Учреждения, на которых отсутствовали вывески на польском языке, подлежали закрытию. Кроме того, сотрудники официальных инстанций должны были использовать польскоязычные бланки и печати. Оккупационная администрация требовала вести делопроизводство на польском языке в государственных учреждениях, где работали белорусы (почта, телеграф, железная дорога и т.п.)[20].

Курс на полонизацию просматривался и в религиозно-церковной сфере. Приоритет отдавался римско-католическому вероисповеданию. В 1919 г. на землях Белоруссии стал проводиться курс на принудительное преобразование православных церквей в католические костелы. Таким образом православные лишились храмов в Белице, Вильно и Лиде, католическим стал женский Мариинский монастырь в Вильно[21]. Польские власти требовали, чтобы богослужение не только в костелах, но и в православных церквях велось на польском языке[22].

Действия польских оккупационных структур привели к тому, что настроение жителей Белоруссии, которые сначала воспринимали приход поляков индифферентно, а в некоторых местностях даже весьма доброжелательно, стало меняться[23]. Уже в апреле 1919 г. на белорусских землях для борьбы с поляками возникли партизанские отряды (первые были сформированы в Новогрудском повете). Летом и осенью 1919 г. партизанское движение охватило Минский, Игуменский, Слуцкий, Бобруйский, Пинский, Борисовский, Вилейский, Гродненский, Рогачевский и другие поветы Белоруссии[24]. Недовольство белорусского населения использовали большевики и белорусские эсеры, именно члены Белорусской партии социалистов-революционеров оказывали существенное воздействие на характер борьбы с польскими интервентами.

Угрозу утраты авторитета в глазах местного населения осознавали даже некоторые представители польской администрации на «кресах». Так, начальник политического отдела Департамента восточных земель М. Свеховский в служебной записке от 31 июля 1919 г. информировал: «Мы находимся накануне полного банкротства нашей восточной политики. Деятельность, не руководимая политической идеей, развивается по линии наименьшего сопротивления, то есть по линии слепого инстинкта самосохранения масс, стремящихся к немедленному извлечению выгоды. Это может привести к присоединению Виленской и Гродненской губерний к Польше, но к потере Белоруссии и передаче ее России…»[25]

М. Свеховский предлагал перенести польские границы как можно дальшей на восток; создать условия для свободного национального развития польского населения на восточных землях там, где оно проживало компактно; сохранить в сфере польского влияния все земли, ощущавшие это влияние в прошлом[26].

Автор записки выступал за создание на «кресах» федерации автономных национальных территорий – литовской, польской, белорусской и, возможно, латышской, которая была бы связана с Польшей военными, экономическими и политическими соглашениями[27]. При невозможности образования такой федерации следовало оказать всемерную поддержку полякам на «кресах», в особенности, польским организациям в Пружанском, Слонимском, Кобринском, Новогрудском и Пинском поветах, а также в поветах, расположенных в юго-восточной части Виленской губернии[28].

Обратив внимание на то, что достаточно организованными на землях бывшего Великого княжеста Литовского являются только поляки и литовцы, М. Свеховский охарактеризовал белорусов как в национальном отношении «наиболее неопределенный элемент»[29]. «На западе, – отмечал он, – белорусы не имеют реальных сил, за исключением, может быть, южных районов. На востоке, в случае если польские войска смогут освободить Восточную Белоруссию от большевистской власти, белорусские сознательные круги должны будут согласиться с польскими планами и, опасаясь присоединения к России, не будут очень протестовать против ограничения их чисто национального центра восточной части страны»[30]. Исходя из этого, М. Свеховский предлагал перенести центр белорусского движения на территорию Минской и Могилевской губерний, в район Березины и Днепра[31].

Необходимость пойти на определенные уступки белорусам осознавал и Ю. Пилсудский, который опасался, что раскол между поляками и белорусами на «кресах» ослабит позиции Польши, чем воспользуется Россия. Он неоднократно встречался с белорусскими политиками и призывал их нормализовать отношения. В июне 1919 г. польские оккупационные власти разрешили провести в Вильно съезд белорусов Виленщины и Гродненщины, на котором была избрана Центральная белорусская рада Виленщины и Гродненщины (ЦБРВГ). В августе 1919 г. с согласия поляков был образован Временный белорусский национальный комитет в Минске.

Поначалу белорусы относились к предложениям о тесном сотрудничестве с поляками настороженно, акцентируя внимание на то, что Белоруссия в союзе с Польшей должна сохранять свою независимость и территориальную целостность (деятели национального движения считали, что белорусское государство должно включать территорию Виленщины и Гродненщины, что для поляков было абсолютно неприемлемым). В июне 1919 г. представители белорусских организаций отказались сотрудничать с ГКВЗ[32].

Однако в августе 1919 г. позиция белорусских политиков изменилась. В это время в Париже состоялась встреча И. Падеревского с главой правительства Белорусской Народной Республики (БНР) А. Луцкевичем (провозглашенная в марте 1918 г., республика не получила полного признания со стороны ведущих мировых держав), в ходе которой была достигнута предварительная договоренность о расширении сотрудничества между поляками и белорусами и возможности создания белорусско-польской федерации. Переговоры продолжались в Варшаве, куда в сентябре 1919 г. приехал из Парижа А. Луцкевич.

Пилсудский стремился укрепить готовность белорусов развивать взаимодействие с поляками. В сентябре 1919 г. он посетил Минск, где еще раз демонстративно подчеркнул, что польские войска не намерены долго оставаться на белорусских землях и в перспективе белорусы получат возможность сформировать органы местного самоуправления и определиться с государственным устройством. «Я верю и надеюсь, что эта земля как отдельная единица займет надлежащее ей место в числе государственных народов мира», – заявил польский лидер, выступая перед представителями белорусской общественности на белорусском языке[33].

15 сентября 1919 г. Пилсудский санкционировал создание Гражданского управления для восточных земель (ГУВЗ), которое заменило ГКВЗ. Руководителем управления стал все тот же Ю. Осмоловский. 22 октября 1919 г. «начальник» Польского государства подписал декрет, в силу которого белорусы получили право создать свою армию на добровольной основе. Вопросами белорусского военного строительства было поручено заниматься Белорусской военной комиссии (БВК), созданной 1 ноября 1919 г. во главе с П. Алексюком. Представители БВК переводили на белорусский язык польские воинские уставы, вели регистрацию добровольцев, добивались освобождения из польского плена офицеров-белорусов, ранее служивших в Красной армии, издавали пропагандистскую литературу. Вербовочные пункты БВК действовали в Вильно, Минске, Гродно, Лиде, но основным центром ее активности стал Слоним, где началось формирование двух белорусских батальонов[34].

В декабре 1919 г. польские оккупационные власти разрешили Минскому БНК создать отдел по подготовке инструкторов для организации белорусских школ, культурно-просветительных учреждений и кооперативов. При содействии Минского комитета были образованы белорусские национальные комитеты в Слуцком, Игуменском, Бобруйском поветах[35].

Однако изменения в политике польских оккупационных властей были незначительными. Минский БНК мог действовать только в пределах Минской губернии и территорий, расположенных к востоку от нее. В ходе пребывания в Минске Пидсуский подчеркнул: «Вильно является и должно остаться по своему характеру польским центром на восточных землях. Минск должен стать центром белорусских земель…»[36] Реальная власть в крае по-прежнему оставалась в руках польских оккупационных органов.

Следует отметить, что и эти уступки белорусам подвергались критике со стороны значительной части польских политиков. Принципиально отвергали компромиссы члены Национально-демократической партии. В апреле 1919 г. они осудили Виленскую декларацию Пилсудского, отметив, что его действия подрывают государственное единство страны. 29 апреля 1919 г. польский сейм по предложению фракции эндеков принял заявление, в котором говорилось, что «родина Костюшко, Мицкевича и Траугутта принадлежит Польше как неотъемлемая ее часть»[37].

За воссоединение Польши и «исторической Литвы» выступали и поляки, которые проживали на белорусских землях, хотя основная их часть считала, что в составе Польши «историческая Литва» должна сохранять автономию. Например, Президиум польских рад Литвы и Белоруссии в обращении к Пилсудскому от 19 апреля 1919 г. потребовал сформировать союзные органы нового государственного образования[38]. Схожая мысль была высказана в меморандуме польских землевладельцев Белоруссии и Литвы, направленном польскому правительству 23 апреля 1919 г. Составители меморандума требовали восстановить Великое княжество Литовское в границах, в которых оно существовало до первого раздела Речи Посполитой в 1772 г., объединенное с Польшей тесным союзом: общим командованием вооруженными силами, общими внешнеполитическими органами, единым таможенным и валютным пространством[39]. В мае 1919 г. на Гродненщине был начат сбор подписей в поддержку включения ее в состав Польши[40].

Поляки на «кресах» считали нецелесообразным делать какие-либо политические уступки белорусам. На съезде инструкторов Объединения «Стражи кресов», который состоялся в Вильно 16–17 сентября 1919 г., подчеркивалось: «Задачей деятельности «Стражи кресов» является укрепление польского элемента на восточных окраинах, создание по-возможности большего количества «свершившихся фактов», выявление мощной тяги к Польше не только в Ковенской и Минской губерниях, но и, насколько позволяют возможности, далеко на востоке, всюду, где польский элемент имеет достаточную мощь. Окончательную формулировку того или иного решения по восточному вопросу нужно отложить до того момента, пока будут выяснены результаты военных действий и отношения с Россией, а также общая конъюнктура международной политики»[41]. Затронув проблему взаимоотношений с белорусами, делегаты съезда высказали мнение, что «белорусский вопрос» нужно поддерживать исключительно по внешнеполитическим соображениям[42].

Таким образом, подлинного взаимопонимания между поляками и белорусами достичь не удалось. Подавляющая часть белорусского общества продолжала рассматривать польские оккупационные власти как чуждое явление. На выборах в местные органы власти, которые состоялись осенью 1919 г., поддержку населения получили лица, выступавшие с антипольских позиций.

С большим трудом проходило формирование белорусских вооруженных сил. Как утвержали члены ЦБРВГ, на вербовочные пункты БВК приходили только бывшие офицеры и жандармы, а крестьяне отказывались сражаться «за панов»[43]. В течение нескольких месяцев работы члены комиссии завербовали только 485 человек[44].

«Новый курс» не привел к спаду антипольского сопротивления. Более того, партизанское движение на рубеже 1919 и 1920 гг. охватило практически все земли, которые находились под польским контролем. Это обстоятельство не могли не учитывать белорусские эсеры, считавшие себя выразителями интересов белорусского крестьянства. В ноябре 1919 г. члены БПС-Р приняли решение сражаться против польских оккупантов и «империалистическо-московско-деникинской силы» при одновременном отказе от вооруженной борьбы против большевиков и исключили из партии лиц, выступавших за сотрудничество с поляками[45].

Кульминация противостояния между сторонниками ориентации на Польшу и ее противниками пришлась на сессию Рады БНР в Минске в декабре 1919 г. Договоренность о созыве Рады БНР (до созыва Всебелорусского учредительного съезда Рада рассматривалась сторонниками белорусского национального самоопределения как высший орган государственной власти в Белоруссии) была достигнута на встрече Пилсудского и Луцкевича в ноябре 1919 г. Пилсудский дал согласие на созыв Рады БНР с условием, что на ее сессии будет решен вопрос о проведении на белорусских землях плебисцита о создании федерации Белоруссии и Польши, после чего Рада прекратит свою деятельность[46].

Однако сессия Рады БНР не оправдала надежд, которые на нее возлагало польское руководство. На заседании Рады 12 декабря 1919 г. представители БПС-Р и белорусских социалистов-федералистов, осудив «колонизаторскую» политику Польши, потребовали прекратить польское насилие над белорусским населением и высказали недоверие А. Луцкевичу[47]. В знак протеста сторонники Луцкевича (37 человек, большинство – члены Белорусской социал-демократической партии) покинули заседание и 13 декабря 1919 г. образовали новую Раду БНР, которая получила название Верховной рада БНР. В свою очередь, противники «соглашательской» линии Луцкевича создали альтернативную Раду БНР, назвав ее Народной радой, и сформировали правительство, которое возглавил В. Ластовский. Народная рада и правительство Ластовского выразили протест против «незаконного хозяйничанья поляков в Белоруссии», голосования по вопросу о присоединении белорусских земель к Польше и насилия польских оккупантов над белорусским народом[48].

Срыв сессии Рады БНР и отказ белорусских политиков поддержать идею федерации с Польшей разочаровали Пилсудского. Явно с санкции «начальника» Польского государства в отношении противников союза с Польшей в белорусском национальном движении начались респрессии, вследствие чего члены Народной рады БНР и сформированного ею правительства были вынуждены искать политического убежища в Литве.

Основной вывод, сделанный Пилсудским в конце 1919 г., заключался в том, что поддерживать следует лишь те элементы в белорусском движении, которые демонстрируют лояльность в отношении Польши. В феврале 1920 г., будучи в Вильно, он заявил, что готов пойти на существенные уступки по части культурного развития белорусов, но политических уступок в пользу «белорусской фикции» делать не намерен[49].

В марте 1920 г. глава Польского государства сакционировал проведение переговоров с белорусами по вопросам развития культуры. Ход переговоров с польской стороны курировало Министерство иностранных дел. С белорусской стороны они велись руководством Минского БНК, которое заручилось поддержкой Верховной рады БНР.

Польско-белорусские переговоры прошли в Минске 21–24 марта 1920 г. Позднее их участники вспоминали, что практически каждый пункт повестки дня вызывал продолжительные принципиальные дискуссии[50]. Поляки отклонили 15 из 25 требований белорусов, включая все требования политического характера (гарантии неделимости белорусской территории, участие белорусской делегации на мирных переговорах с РСФСР, создание литовско-белорусского правительства в Вильно, созыв Всебелорусского учредительного конгресса и др.).

Хотя польская сторона отклонила предложение об использовании белорусского языка в крае на равных правах с польским, поляки согласились выделить на развитие белорусского образования и культуры 10,7 млн. марок, из которых 3,6 млн. белорусы должны были получить в начале апреля 1920 г. Часть выделенных средств (2,7 млн. марок) была оформлена в виде займа[51].

30 марта 1920 г. достигнутые договоренности утвердил Пилсудский. Польская сторона использовала факт переговоров с белорусами в пропагандистских целях. В специальном заявлении члены белорусской делегации выступили против вмешательства России в дела территорий, расположенных западнее границы 1772 г.[52] Поляки стали утверждать, что белорусские политики вообще отказались от идеи государственной независимости Белоруссии[53].

Сочтя отношения с белорусами нормализованными, польское руководство в апреле 1920 г. вмешалось в развитие политических процессов на Украине, но это вмешательство поставило Польшу на грань национальной катастрофы. В июле 1920 г. советские войска полностью вытеснили польские с белорусских земель, а в августе того же года перенесли боевые действия на территорию этнической Польши. После разгрома Красной армии под Варшавой польские войска вновь овладели частью территории Белоруссии, но на этот раз не смогли продвинуться так далеко, как это им удалось сделать в 1919 г. В октябре 1920 г. на основании подписанного в Риге соглашения о перемирии и прелиминарных условиях мира Советская Россия уступила Польше западную часть Белоруссии до линии «военных окопов» (т.е. линии русско-германского фронта в 1915–1917 гг.). Эта договоренность (c небольшими изменениями в пользу Польши) была закреплена в мирном договоре, который Польша, РСФСР и Украинская ССР подписали в Риге 18 марта 1921 г.

Резюмируя, следует отметить, что польская политика в отношении Белоруссии в 1918–1920 гг. была направлена на инкорпорацию белорусских земель в состав Польского государства. Вопрос заключался лишь в том, до каких пределов должны простираться его пределы. В польской политической элите сложился консенсус относительно необходимости присоединения западных земель Белоруссии, где преобладали католики, но в отношении остальной ее территории мнения расходились. Часть польских политиков предлагала образовать федерацию с Белоруссией, значительно продвинув к востоку границы такой федерации. Другая часть польской политической элиты считала необходимым инкорпорировать Западную Белоруссию в состав Польши, а земли на востоке с преобладанием православного населения оставить в составе России. Отсутствие консенсуса между сторонниками федерации и полной инкорпорации белорусских земель приводило к тому, что польская политика в отношении Белоруссии была непоследовательной и потому неэффективной. Более того, оперируя преимущественно аргументами из арсенала истории и культуры, поляки не приняли во внимание множество факторов, включая тесную экономическую взаимосвязь белорусских земель с этнически русскими землями, а также неприятие распространения польской власти на территорию Белоруссии ведущими странами Запада. Последние предлагали при проведении восточной границы Польши ориентироваться на ареал расселения польского этноса и категорически отвергали возможность образования польско-белорусской федерации, рассматривая Белоруссию как неотъемлемую часть России. Однако главная ошибка польских политиков заключалась в том, что они недооценили как формирование белорусского национального самосознания, так и обострившееся в ходе российской революции 1917 г. чувство социальной справедливости у крестьянства, составлявшего основную массу белорусского населения.

Ежегодник 2005/2006